Бишкек,18.08.25./Кабар/. В День археолога, который неофициально отмечается ежегодно 15 августа, журналист агентства «Кабар» побывал на раскопках на городище Красная Речка и пообщался с Валерием Кольченко, научным сотрудником Института истории, археологии и этнологии им. Б.Джамгерчинова Национальной академии наук КР.
— Вы руководите раскопками на Красной Речке с 2010 года. Как я понимаю, это очень крупный объект. Насколько он изучен?
— На данный момент мы раскопали лишь небольшую часть. Культурный слой тут составляет от 3 до 6 метров. Площадь центральной части городища 1200 на 800 метров. Так что работа будет продолжаться ещё долго – хватит и нам, и нашим детям, и даже внукам.
— Возможно ли ускорить этот процесс?
— А куда торопиться?! Археология — медленная наука. Нужно не только копать, но и осмысливать найденное, а это требует времени.
— Вернемся к городищу, какова его история?
— Город предположительно появился в VIII веке, а погиб после нашествия Чингисхана в ХIII. Точнее, он превратился в небольшой кишлак и постепенно угас. Название города — всегда большая научная проблема. Предположительно, в средневековье его называли «Навакат» (в китайском варианте - «Синьчен») или «Новый город». Исходя из упоминаний этого названия в письменных источниках, мы можем предполагать, что город являлся столицей кагана тюргешей.
— Давно ли ведутся раскопки на данном месте?
— Первые раскопки на городище были произведены в 1869 году Василием Радловым. Следующий значимый этап раскопок приходится на 1939-1940 годы, когда здесь проводила исследования археологическая экспедиция под руководством Александра Бернштама. В 1960-х годах работы возобновились под началом кыргызстанского археолога Петра Кожемяко. После этого было 25-летнее затишье. Систематические исследования продолжились в 1978 году и ведутся, с небольшими перерывами, до сих пор.
— Как организован процесс раскопок? Насколько я вижу, вы привлекаете местное население?
— Да, мы нанимаем рабочих из числа местного населения. Они выполняют основную, «черновую» работу — копают лопатами верхний слой грунта до появления древних конструкций. Нами отслеживается динамика прочих культурных отложений. Рядом всегда находится археолог, который следит за процессом. Как только появляются признаки культурного слоя, рабочие отходят. Тогда мы переходим к более тонкой работе — используем мастерок, нож, щёточку. Мы разбираем находки аккуратно, чтобы ничего не повредить.
— Процесс долгий и требующий терпения…
— Самое важное качество для археолога — это терпение. Наша работа очень кропотливая, даже нудная. Нужно сидеть и аккуратно откапывать каждый слой, каждый артефакт. Но тот, кто по-настоящему заболел археологией, понимает, в чём её прелесть. Это не значит, что археологи зануды. Работа есть работа, а жизнь — это нечто большее.
— Этот сезон раскопок подходит к концу. Что вы можете сказать о его итогах?
— В этом году мы поняли структуру ограждения вокруг комплекса. Также мы вскрыли несколько захоронений. Находки в них были скромными — мы обнаружили только две бронзовые кольца-серьги. Погребения были безинвентарными, поскольку у христиан и мусульман, которых, вероятно, мы раскопали, не принято хоронить людей с инвентарём. Ещё мы нашли остатки древней площадки для давки винограда и производства вина. Это в очередной раз свидетельствует о том, что виноделие было частью жизни этого города.
— Сколько человек работало в этой экспедиции?
— Последние несколько лет ежегодные экспедиции проходят в рамках совместного Кыргызстанско-Китайского проекта. В этом году от китайской стороны участвовало 11 специалистов, а от кыргызской – только я один.
— У нас не хватает археологов?
— Те, кто получал образование в советское время, постепенно отходят от дел в силу возраста. А новое поколение не проявляет интереса к многолетним стационарным полевым работам. Молодым гораздо интереснее работать на аварийно-спасательных и экспертных проектах, где есть деньги. Но это тоже нужно делать кому-то! Главное – профессионализм. И у них также есть свои достижения.
— Как Вы оцениваете нашу современную археологию?
— За последние годы археологическая работа активизировалась. Начинает действовать государственная программа «Тайны древней истории», в рамках которой выделяются средства на исследования, паспортизацию памятников и создание новых музеев на объектах археологии.
Но сегодня мало просто вести археологические исследования. Необходимо музеефицировать такие объекты, как городище на Красной Речке. Вот, за этой стеной находится монументальное здание буддийского храмового комплекса. Рядом с ним расположена ступа – центр храмового комплекса. По традиции в ступе должна находиться какая-то часть будды – волос или ноготь, например. Также на городище имеется цитадель, дома и усадьбы. И все это мы не трогаем, в том числе потому, что не можем музеефицировать эти объекты.
— Что значит «музеефицировать»?
— Музеефицировать - это значит создавать на подобных комплексах музеи, открытые для посещения туристами. Для этого нужно делать, например, навесы – чтобы дожди и талые воды не размывали остатки стен. И я надеюсь, что в будущем здесь, на Красной Речке, появится музей, который обеспечит постоянную охрану и позволит нам сохранить объект от дальнейшего разрушения.
— Вы рассказали о находках этого сезона. Среди них нет чего-то такого, что будоражило бы общественный интерес. Почему здесь не встречаются клады, изобилие монет, керамики и всего такого, что было бы осязаемо?
— Потому что раскопки городов не подразумевают таких результатов. Тем более, сейчас мы копаем вне стен здания. Вот когда мы «зайдем» в это здание, то, возможно, получим изобилие артефактов. Но хочу подчеркнуть, что современные археологические раскопки – это труд большого коллектива ученых разных направлений. Для качественных исследований нужны антропологи, археозоологи, палеоботаники, географы, специалисты по ДНК-анализу и так далее. Как я уже говорил, в этом году мы нашли захоронения. Большинство из них принадлежат детям и подросткам.
Антрополог должен определить их пол, возраст, внешний вид. А от чего они умерли, что ели при жизни, чем болели – на эти вопросы может ответить ДНК-анализ. Сейчас мы с вами сидим рядом с мусорной ямой. Тут были найдены кости животных. Благодаря палеозоологам мы установили, что они в основном принадлежат молодым барашкам, в меньшей степени – коровам.
Палеоботаники по остаткам растений установили, что горожане потребляли все основные злаковые, кроме риса, например. В итоге, нам в общих чертах известна диета местных жителей. Все эти данные стали возможны благодаря тому, что находки были изучены специалистами из других стран. У нас таких кадров нет.
— Каковы же перспективы у кыргызстанской археологии?
— Я считаю, что они стабильные – без резкого подъёма, но и без деградации. Появляются молодые амбициозные специалисты. Налаживается система государственного финансирования. Расширяются связи с зарубежными партнёрами. Для дальнейшего роста нужны новые рабочие места для археологов. И не обязательно в государственных учреждениях. Ну, и нужно находить и готовить специалистов смежников, работающих с цифровыми технологиями, ДНК, палеолигвистикой и так далее.
